Европейский Союз без Британии … пусть переговоры об условиях и формальности выхода британцев из ЕС еще продолжаются, Рубикон перейден, пишет издание Тыждень.

«Островная психология победила континентальную», — говорит Фиона, работница небольшого парижского стартапа в ИТ-отрасли. Фиона является HR-специалисткой, и она всерьез задумывается над тем, не лучше ли будет вернуться в родной Лондон и как можно быстрее найти новую работу. «Знаю как никто, как трудно с разрешениями на труд для не-граждан ЕС, — делится она проблемами. С января для французов британцы станут на одну ступень с украинцами, бразильцами, марокканцами, ливанцами и всеми другими. Я не уверена, что хочу такую жизнь. Все эти визы, запросы, квоты для иностранцев. Brexit украл у меня Париж, комфорт и мечты».

Согласно исследованиям, проведенным по заказу Оксфордского университета, Brexit уже увеличил миграцию между Великобританией и остальными государствами ЕС на 15%. Это движение в оба направления в течение ближайших лет станет еще интенсивнее, ломая триб жизни многих людей. Однако изменения-это не только трудности, но и новые возможности. Рынок труда реструктурируется, появляется новая динамика, возникают новые вызовы. Многое зависит от того, будет ли в ближайшие недели принято соглашение между Брюсселем и Лондоном, которое подробно распишет новые взаимоотношения между партнерами от нового года.

Переговоры про формальные аспекты отношений Евросоюза и Британии возобновились 23 ноября, после вынужденной остановки из-за болезни на COVID-19 европейского комиссара Мишеля Барнье. Переговоры продолжаются в режиме видеоконференции. Переходный период закончится 31 декабря, а значит, итоговый текст должен быть утвержден совсем скоро, — так, чтобы его успели ратифицировать и Европарламент, и парламент Великобритании. Пока что Брюссель и Лондон не могут договориться относительно рыболовства в британских водах и гарантий на случай конкуренции. Британский премьер-министр Борис Джонсон не раз подчеркивал, что не боится выводить свое государство из ЕС без соответствующего соглашения. Евродепутаты, в свою очередь, не спешат платить за маскарад, который устроил Борис Джонсон».

Французский журнал Capital оценивает вероятность того, что соглашение между ЕС и Великобританией не будет подписано в указанные сроки, как вполне реалистичную перспективу. Если это произойдет, «в следующем году рост ВВП Британии не будет больше 4,4%, — отмечает издание. — Зато ВВП может вырасти до 10,1%, если британцы в общем рынке останутся». Другое экономическое медиа, La Tribune, предполагает, что договор все-таки подпишут, но с минимальным перечнем взаимных обязанностей, что позволило бы британцам иметь прирост ВВП на уровне 7,2%. «Самой чувствительной потерей для Лондона может стать выход из европейских финансовых рынков, — пишет La Tribune. — Это было бы драматично для Британии. Экономика уже стоит на коленях из-за пандемии и карантина».

В свете перспективы потери лондонским Сити роли мощнейшего финансового центра ЕС, французские, немецкие и люксембургские банки уже изучают возможности увеличения собственных ареалов влияния. Париж и Франкфурт вовсе не прочь взять на себя часть тех финансовых рынков, которые контролировал Лондон. «Финансовая отрасль — это профессии с высокой оплатой труда, — отмечает Мишель, работник британской страховой компании. — Если британцы выйдут из переходного периода без сделки, «по-дикому», они потеряют в деньгах, но остальные заработают. Ставки высоченные, поэтому переговоры продвигаются настолько тяжело».

Вместе с финансовыми рынками под угрозой оказалось символическое для Евросоюза производство Airbus. Крылья для этих самолетов изготавливают в Великобритании, и если рамочного соглашения не будет, появятся новые налоги и пошлины, что приведет к удорожанию конечного продукта. Начать производить крылья на континенте сложно, дорого, а в короткой перспективе — нереально, учитывая катастрофические убытки авиационной отрасли вследствие пандемии.

Политические последствия Brexit не менее масштабны, чем экономические. Неизбежные изменения претерпевает система европейской безопасности, даже если большинство государств-членов ЕС, как и Великобритания, входят в НАТО и остаются партнерами по сохранению относительного мира на континенте. С момента завершения Второй мировой войны Британия и Франция, — обе являются владелицами ядерного оружия, — имеют особый статус в сфере оборонной политики ЕС, потому что только эти две страны способны активно участвовать в миротворческих операциях за пределами Европы.

Со времен де Голля Франция не прекращает мечтать про «чисто европейскую систему безопасности», всегда надеясь на Лондон как на потенциального партнера сопоставим весом. Brexit внесло очевидные коррективы в реальных и теоретических безопасности концептов французов и британцев, даже если оба государства сохраняют свое военное присутствие в горячих точках планеты. «Механизмы координации изменились, — засвидетельствовал Неделе Стефан, ветеран французских миротворческих контингентов в Мали и в Боснии. — Выход Британии из ЕС вроде и не мешает военному сотрудничеству в Африке и в Азии, но, скажем, проект совместного франко-британского авианосца отложили на неопределенный срок, чтобы не сказать — обрекли на забвение. Теоретически Франция так же нуждается во втором авианосце, как и пять лет назад, следовательно, вероятно, будет искать нового партнерства для производства такого корабля. Кто станет этим участвующим? Можно только гадать и констатировать потерянное время».

Политика безопасности неотъемлема от дипломатии. Даже если Евросоюз не имеет четкой общей внешней политики, на международной арене Лондон всегда принадлежал к категории влиятельных мировых игроков. Само присутствие Великобритании в ЕС не только усиливало вес международной структуры, но и определяло внутреннее расположение сил и приоритетов в ней, в том числе и в контексте противостояния с Москвой. В свое время британская делегация в Европарламенте инициировала и провела немало жестких резолюций, осуждавших экспансионистскую политику Кремля в отношении Украины, Грузии и Молдовы, а также общее пренебрежение РФ к правам человека. Ждать подобной требовательности от представителей двух других крупных западных стран — традиционно москвофильных французов и немцев, которые увязли в паутине «Северного потока-2», — не приходится. Это значит, что для украинской дипломатии в Брюсселе работы прибавилось, а потенциальных союзников — поубавилось.

«Сильная Европа», о которой много говорил в первый год своего президентства Макрон, предполагала в своем проекте активную роль Великобритании. Brexit облегчил задачу его промосковским дипломатическим советникам, что продвигали концепт «новой российской политики». Выход Британии из ЕС стал регулярно повторяющимся аргументом в пользу сближения с Москвой в контексте борьбы с терроризмом. Даже если эта новая политика не дала никаких результатов, она подается как «противовес сближению Москвы и Пекина», которую в Париже видят как мощную международную угрозу. Украине, которой удается на протяжении шести лет противостоять вооруженной российской агрессии, стоит научиться «продавать» свой успешный военный опыт, в частности во время переговоров с западными державами. Проект участия Украины в международном военном контингенте в Мали, если он реализуется, мог бы стать одним из положительных примеров новой военной дипломатии Киева. Пришло время формулировать оперативные предложения и строить новые геополитические партнерства там, где возникает критический вакуум.

Brexit уже вносит изменения в схему мирового геополитического порядка. Запад чувствует себя ослабленным в противостоянии с реваншистскими и авторитарными режимами Москвы и Пекина, Пхеньяна и Тегерана. Украинская карта в этой раскладке, может, и не является козырной, но получает шанс на собственную игру.